Зверь в каждом из нас - Страница 64

– Что за база около Багира? – неожиданно спросил Немец.

Арчи поколебался: рассказывать? Нет?

Немец, видимо по-своему оценил его задумчивость.

– Жуков у меня три, – сказал он, улыбнувшись самым уголком рта. – Один – твой. Второй я задействую вместе с твоим, чтобы там, – он еле заметно склонил голову к северу, – знали, что задание я выполнил. Ну, а третьего я разбужу когда взгляну – что там, на этой базе? Понимаешь? Мне ведь все равно не выбраться наружу, только ждать, пока силы альянса не возьмут город. Неохота ждать в пассиве…

Чего чего, а пассива у Арчи последнее время было пруд пруди. Немца можно было понять.

– Это допереворотная резиденция Саймона Варги. Его база и лаборатория. «Чирс» называется. Только ты туда не проберешься.

– Посмотрим, – Немец улыбнулся шире.

Явился официант, принес сок, пару салатниц с зеленью, столовые приборы и предупредил, что горячее будет готово минут через пять.

Когда он ушел, Немец сдернул с блюдечка салфетку. В руке его шулерски возник тонюсенький щуп-игла.

Радиожуки уже проснулись: стояли на лапках, расправив надкрылки-отражатели и усы-антенны. Но настроиться на спутник ни одному из них не удавалось, потому что мешал их дальний родственник-шумодав, невозмутимо поглощающий в пепельнице целлюлозу. Поэтому радиожуки нервничали и беспрестанно вертелись.

– Все, – предупредил Немец и несколько раз коснулся щупом брюшных колечек шумодава. Тот дернулся, затих, а спустя мгновение – вспыхнул почти неразличимым даже в полумраке голубым пламенем. Занялась недоеденная салфетка.

Зато радиожуки в блюдце по соседству сразу же нащупали спутник и как по команде застыли.

– Держи, – Немец протянул Арчи короткий, размером со спичку, мнеморасширитель. – Готов?

Арчи утвердил на столешнице локоть, одновременно прижимая расширитель к виску.

И кивнул.

Немец очень быстро пощекотал щупом сначала жука-приемника, потом – передатчика. Несколько секунд, и до Арчи донесся слабый, как вздох шепот, который не слышал никто в мире кроме него. Даже Немец, сидящий за этим же столиком, не слышал. А потом расширитель стал горячим, и Арчи без всякого сожаления спровадил его в пепельницу. Радиожуки тоже уже горели, оба. Немец стряхнул их из блюдца в пепельницу, и щуп туда же бросил.

Когда официант принес горячее, в пепельнице осталась только горстка пепла, да и та от салфетки. Жуки и шумодав сгорели дотла, не оставив никаких следов.

Ели они молча, не проронив ни слова. Арчи подумал, что надо бы заказать что-нибудь Ядвиге.

А потом Немец оставил на столе пухлую стопку местных стоманатовых ассигнаций, утер губы салфеткой и произнес всего одно слово:

– Удачи!

Арчи с благодарностью кивнул: пожелание удачи для разведчика – гораздо большее, нежели просто вежливая поддержка. Это нечто сродни обязательному заклинанию.

Немец встал и подчеркнуто неторопливо покинул «Шехрезаду». Ну, да, чего ему торопиться? Свое задание он выполнил и даже отчитаться по нему успел.

Арчи ждал Ядвигу почти час, потом потерял терпение, расплатился и вышел на улицу. Он слонялся по проспекту, заглядывал в магазины, хотел даже продавцов порасспросить, но вовремя сдержался.

Ядвиги не было. Нигде.

Российский разведчик Арчибальд Рене де Шертарини вдруг понял, что ему сейчас придется выбирать между долгом и любимой женщиной. Послать все к чертям и броситься на ее поиски или бросить ее здесь, одну, в чужом городе на чужой – чего там говорить! – для нее планете и уходить из Ашгабата, потому что ему действительно есть что сообщить руководству альянса, а времени как всегда не хватает, и утекает оно со сказочной, с дьявольской быстротой…

Самое мучительное – ведь Арчи знал, что именно он выберет.

И он выбрал, хотя в горле застрял ком и на душе стало неимоверно мерзко.

«Прости меня, – подумал он. – Прости, если сможешь…»

И принялся искать утешение в так называемых «здравых мыслях», как то: она взрослый человек, ей ничто впрямую не угрожает, после того, как сопротивление людей Варги сломят – Арчи ее обязательно разыщет…

Но предательство всегда начинается с подобных мелочей. Когда вместо того, чтобы искать любимого человека, мчишься прочь, подгоняемый неизвестно кем и для чего придуманным долгом, подгоняемый так называемыми «здравыми мыслями», пытаешься заглушить тоску и неизбежное отвращение к себе.

И поражаешься тому, что любви удается победить долг только в кассовых голливудских фильмах.

Арчи купил у какого-то пацана велосипед, подарил ему же ненужный теперь мобильник и, сгоняя злость на собственных мускулах, погнал к северной окраине.

* * *

Около четырех часов дня Ханмуратов постучался в кабинет Варги.

Президент Туркменистана не спал уже более сорока часов кряду. Вид у него был соответствующий – красные глаза, осунувшееся лицо, вялые движения.

– Что там? – спросил он вошедшего, с трудом приподнимая голову.

– Шеф! – коротко доложил Ханмуратов. – Альянс готовится к очередному удару, и аналитики в один голос твердят, что трассу удержать уже не удастся.

Варга уронил голову на грудь. Казалось, он заснул, но Сулим Ханмуратов прекрасно знал, что шеф просто думает.

– Как считаешь, – действительно вскоре спросил Варга. – Аналитики правы?

– Если честно, я считаю, что уходить нужно было еще в полдень.

Варга снова оцепенел. Надолго, минут на пять. Сулим все это время терпеливо стоял перед его столом.

Наконец Варга медленно поднялся и потянулся к панели селектора. Коснулся сенсора; тихо сработал папиллятор распознающего устройства.