Зверь в каждом из нас - Страница 60

– Все равно, – лучезарно улыбнулась Ядвига. – Но налево немного ближе.

«Кама» мягко тронулась с места, разворачиваясь; из универмага пулей вылетел разъяренный хозяин, которому Ядвига цинично помахала ручкой в приоткрытое окно.

– Если тебе нетрудно, – попросил Арчи, – возьми мобилу и набери номер.

Рука Ядвиги скользнула к его поясу, задержавшись несколько в ином месте. Пониже.

– Э-э! Только не в момент, когда я за пестиками! – взмолился Арчи.

– Ладно уж, – улыбнулась Ядвига и взяла трубку. Диктуй номер.

Когда они проезжали почту, Арчи увидел, как давешний веселый кавказ о чем-то толкует в тенечке с невысоким крепким немецким овчаром, который показался разведчику смутно знакомым.

– Триста восемьдесят, ноль девяносто пять, семьсот семьдесят шесть девяносто один двадцать семь, – продиктовал Арчи.

– Не так быстро, – попросила Ядвига. – Семьсот семьдесят шесть…

– Девяносто один двадцать семь, – закончил Арчи.

– Сегмент временно недоступен, – вздохнула Ядвига. – Не везет тебе сегодня, милый.

* * *

Когда наспех обустроенные позиции минометчиков и просто стрелков остались далеко позади, Генрих огляделся.

Никого.

И отключил камуфляж. С прежним интересом пронаблюдал, как собственное тело обретает видимость. Философски вздохнул и двинулся вдоль трассы. Где-то левее, параллельно его пути, тянулись ниточки ральсодороги. Впереди явственно слышались свистки встревоженного чем-то локомотива. Хотя – почему «чем-то»? Локомотив явно слышал взрывы и ощущал глухую вибрацию почвы, вот и волновался.

Еще Генрих с интересом вспомнил как проходил мимо обороняющихся ашгабатцев. Метрах в пятнадцати от минометного расчета. Никто на него, естественно, не глядел – как можно глядеть на пустоту? В пустоту, разве что. Но минометчикам созерцательность была несвойственна: они делом занимались. Лупили по позициям сил альянса. С тупым упорством. Рожи у них были еще те – безумные какие-то, осатанелые. Впрочем, а чего ожидать от погранцов или гвардейцев, которых вдруг ни с того ни с сего вынудили стрелять по людям? Пусть по захватчикам и интервентам – ибо вторжение в Туркменистан иначе чем интервенцией трудно было назвать – но все таки по живым людям? Скорее всего, вся эта шатия-братия находилась на грани нервного срыва. А возможно – уже и за гранью.

Но поразило Генриха не это. Поразила его собственная реакция на близость готового убивать народа. Мысли внезапно оцепенели, словно Генрих убоялся, что они будут прочитаны, а сам он таким образом обнаружен. Теперь, по истечении почти получаса, Генрих вдруг сообразил, что мало чем отличался от мыши, шныряющей неподалеку от занятой чем-то своим харзы. Не думать! Не привлекать внимание! Шмыгнуть мимо и исчезнуть!

Нечто вроде этого.

Впереди, над невидимым пока Ашгабатом, висело явственно различимое облако более темного воздуха. Копоть какая-нибудь, не иначе. Американцы даже придумали для этого облака неприятно звучащее словечко «смог».

Машинально поглаживая игломет в кармане, Генрих ступал по слежавшемуся песку. Впереди маячили какие-то окостеневшие заборы и низкие зданьица; справа, за трассой, угадывалась зелень. Где-то там, впереди, его первая цель. Поселок Багир.

Там, впереди, крылись многочисленные позиции обороняющихся. А далеко-далеко, у самой гряды, если напрячься и присмотреться, виднелись медленно ползающие точки – это маневрировали «Мамонты». Или другие какие экипажи сил альянса. Ашгабатцы не собирались отдавать трассу на Бахарден, Кизыл-Арват и Небит-Даг с Красноводском, и продолжали ее контролировать чуть ли не до самого Геок-Тепе. Образовался эдакий длинный язык, выдающийся из окружения на запад-северо-запад, который альянсу все не удавалось отсечь и раздавить, несмотря на штурмовики и прочую смертоносную селектуру.

Генриху советовали идти через Ашгабат. Но, если разобраться, напрямую гораздо быстрее, а время сейчас решает все. Сколько еще пилить до города? Три часа? Четыре? Не разумнее ли сунуться напрямую, тем самым выигрывая время? Да, конечно, этот путь опаснее. Но внимание обороняющихся обращено не внутрь удерживаемого языка, а вовне. Не к обочинам шоссе, а совсем в противоположную сторону. Кому он нужен, одинокий странник? А если кто и сунется – есть на этот случай волчий камуфляж…

Решай, Генрих.

И Генрих решил. А именно – решился рискнуть.

К Багиру Генрих вышел спустя два часа с небольшим. За это время он встретил всего двоих человек – паренька лет четырнадцати, катившего на изможденном велосипеде по обочине трассы, и пешего степенного аксакала с необъятной торбой на боку. Аксакал с Генрихом поздоровался, по-русски, хоть и с сильным акцентом. Паренек просто зыркнул и безмолвно проскочил мимо. Никого из местных боевиков Генрих не заинтересовал, даже если его и замечали с позиций.

И вот, Багир. Какие-то подозрительные хибары на самой околице. Чуть глубже – уже нечто, отдаленно смахивающее на дома. А ближе к центру – так и вовсе все напоминало какой-нибудь захолустный альпийский городок. Особенно на фоне копетдагской гряды. Если не обращать внимание на жару, песок и вонь из арыка, разумеется.

По памяти сверившись с планом поселка, Генрих направился к дому Ахтамали Бахва. По его прикидкам путь должен был занять не более десяти минут. Так оно и вышло: вскоре Генрих стоял перед ничем не выделяющимися среди прочих зелеными воротами. Табличка с фамилией хозяина недвусмысленно свидетельствовала, что Генрих не ошибся адресом. У арыка сосредоточенно возился кудлатенький щен-кавказеныш.