Зверь в каждом из нас - Страница 43

К оглавлению

Золотых колебался всего секунду.

– А стоит ли, Палыч? То есть, агента ты, конечно, готовь, но стоит ли засылать его?

– Не понял? – растерялся Коршунович.

– Ты еще со своими ангелами не говорил?

– Не успел.

– Десантную операцию начинаем немедленно! Пересекаем границу, и все, отдаю приказ.

– А почему не сейчас?

Золотых фыркнул:

– Палыч! По условиям договора обмен еще не завершен. Вот покинем предоставленный коридор, тогда будет можно…

– Понятно, – закруглился Коршунович. – Высокая дипломатия. Тогда мы взлетаем.

– Давай!

Коршунович вернул гарнитуру связисту и перешел в основной отсек. Ребята уже вовсю работали с освобожденными ашгабатскими.

– Баграт! Виталий! – рявкнул Коршунович.

Оба мгновенно повернули головы. Остальные на миг прервались, и тут же вернулись к работе.

– Ко мне оба. Остальным – не отвлекаться…

Лутченко и Баграт послушно встали и зашагали к шефу.

В этот же миг махолет оторвался от песка и, медленно набирая высоту, потянул на северо-восток, к границе.

* * *

Обстановка в первом из сибирских махолетов мало отличалась от обстановки в российском: оперативники внимали только что обменяным агентам, аналитики спешно строили модели ситуаций, сталкивали воображаемые варианты ближайших событий и пытались оценить возможные результаты. Генерал Золотых проводил экспресс-совещание полевого штаба – с командирами пограничников, европейского спецназа и начальниками подразделений селектурно-технической поддержки.

Из четверых агентов-ашгабатцев говорила в основном Эфа, Татьяна Бузыкина, урожденная Золотых. Степан Чеботарев, один из тех, кто с самого начала был привлечен к истории с волками, слушал, и ловил себя на мысли, что худшие из его опасений оправдываются.

Возвращение на Землю не прошедших биокоррекцию волков отнюдь не послужило толчком, как казалось сначала, для возврата к старому. Максимум – неожиданным символом, странно совпавшим по времени с переменами на самой Земле.

Рушилась рабочая гипотеза, выстроенная аналитиками Сибири, России и Европы в тихих кабинетах и развитая в тесных палатках посреди каракумской пустыни.

Ашгабатский переворот отнюдь не был экспромтом, реакцией загнанного в угол пса по имени Саймон Варга на действия стран альянса. То есть, аналитики допускали, что идея переворота пришла в голову Варге не в последний момент. Но такой тщательной проработки действий, такой согласованности и убийственной точности шагов невозможно было добиться без многолетней кропотливой подготовки.

– Пограничники, полиция и национальная гвардия, казалось, только и ждали соответствующего сигнала, – устало излагала Эфа. Она то и дело проводила ладонью по коротко стриженным волосам, словно машинально пыталась поправить утраченную совсем недавно прическу. – Ручаюсь, что Варга давным-давно имел влияние на руководителей, причем – реальных, а не номинальных – любой мало-мальски значимой силы в Туркменистане. Даже на пожарные части – в захвате биовокзала пожарные участвовали как ближайший резерв.

– А оружие? – вставил слово Богдан По. – Что они, с шлангами вокзал штурмовали?

– Во-первых, – терпеливо пояснила Эфа, – в Средней Азии пожарные имеют штатные иглометы и имеют право пускать их в ход. Дабы в случае чего пресечь ненужную панику. А во-вторых, никакого штурма не было и в помине. К вокзалу сначала подкатил обычный полицейский экипаж и двое в штатском прогулялись к вокзальному инспектору. А потом на площадь приехали три пограничных грузовика. Естественно, с пограничниками. Начальник вокзала выслушал лейтенанта-пограничника и немедленно принялся «оказывать посильное содействие.» То бишь, санкционировал немедленную отмену всех рейсов, особый контроль над подотчетными ему средствами связи и все такое прочее. Вот и весь штурм. Пассажиров тут же разогнали по домам, вокзал просто заперли.

– Понятно, – кивнул Богдан.

– В общем, поражает точность, с которой Варга выделил все сколько-нибудь значимые объекты, стремительность, с которой он взял их под полный и безусловный контроль, а более всего – легкость, с которой он изыскал для всего этого исполнителей. Такое впечатление, что Ашгабат последние лет тридцать только и делал, что готовился к этому перевороту, разве только не репетировал его ни разу.

– Вот-вот… – прозвучал знакомый всем голос.

В проходе, возвышаясь над всеми, стоял генерал Золотых. Взгляды невольно обратились к нему. И в каждом взгляде читался вопрос.

– Репетиция. Это ключевое слово, – пояснил Золотых.

– В каком смысле? – всеобщее непонимание высказал Степан Чеботарев и вопросительно двинул ушами – еле-еле заметно.

– Ашгабат – это всего лишь репетиция перед более впечатляющей акцией, вы не находите, коллеги?

Стало поразительно тихо; слышался только мерный гул – пилоты вынуждали махолет торопиться.

– Ладно, – вздохнул Золотых. – Есть хорошая новость, ребятки. Шериф объявился.

– Где? – чуть ли не в один голос вопросили все присутствующие, кроме ашгабатцев.

Золотых, неотрывно глядя на Эфу, разъяснил:

– В Ашгабате. Вернее, где-то в окрестностях. Он задействовал резервный вариант связи; похоже, он не вполне свободен.

– Выходит, он на «Чирс»? – озадаченно выдохнул Чеботарев.

– Или у волков, – добавил Шелухин. – Второе, кстати, вероятнее.

– И до сих пор жив? – насупившись, усомнился кто-то из иркутской группы. – Маловероятно.

– Погодите, – в разговор снова вклинилась Эфа. – Если я правильно помню, Шериф – ньюфаундленд?

– Да, – подтвердил Чеботарев. – Невысокий такой.